Франсин Риверс - Книжник [The Scribe]
В Троаде мы познакомились с врачом Лукой. Павлу нужна была мазь, и нам посоветовали обратиться к нему. И какого же замечательного друга обрели в его лице не только мы с Павлом и с Тимофеем, но и прочие братья и сестры! Он оставил свою врачебную практику и стал нашим спутником. Едва он уверовал во Христа, как Дух Святой тут же вложил ему в сердце целенаправленно собирать факты и свидетельства о рождении, учении, чудесах, смерти, погребении и воскресении Иисуса. Но всякое время, если только Лука кого–нибудь не лечил, его можно было застать корпевшим над своими записями.
Во время нашего пребывания в Ефесе Лука часами беседовал с матерью Иисуса Марией и апостолом Иоанном, у которого она жила. Успел встретиться с Лазарем и его сестрами до отплытия в Тарс. В Иерусалиме расспрашивал Иакова и еще нескольких учеников. Если он, в конце концов, допишет свою историю, церковь может быть убеждена в ее достоверности.
В Троаде у Павла было видение:
— Мне является муж–македонянин и взывает: «Приди в Македонию и помоги нам!»
Вчетвером мы отплыли в Самофракию и на другой день достигли Неаполя. Остановившись там лишь на время, необходимое для еды и отдыха, мы направились в Филиппы.
Мы были взволнованы в предвкушении того, что намерен сотворить Господь: через Филиппы, процветающую римскую колонию, проходила знаменитая Эгнатиева дорога, стратегический путь, соединявший Рим с восточными землями. Именно по нему новости передавались с одного конца империи в другой. Из Троады весть разнесется по морю, из Филипп — по суше.
Несколько дней мы искали синагогу.
Павел приуныл.
— Наверное, мы единственные евреи во всем городе.
Ведь для того, чтобы основать синагогу, требовалось лишь десять почтенных отцов семейств.
В субботу мы вышли за город в поисках места для молитвы под открытым небом, у реки. Подходящее место обнаружилось на пересечении дороги с рекой Гангит. Но там уже молились несколько женщин. Пока мы с Лукой и Тимофеем медлили в нерешительности, Павел зашагал к берегу.
— Пошли, — махнул он нам.
Одна служанка при виде Тимофея шепнула что–то на ухо подруге, та захихикала.
Первой инициативу проявила женщина в народном платье с пурпурной отделкой. Шикнув на девчонок, она поднялась и смерила Павла властным взглядом.
— Мы — еврейки и ищем тихое место для молитвы нашему Богу.
Я воспринял эти слова как просьбу удалиться и оставить их в покое. Но Павла не так–то легко было поколебать.
— Мы тоже евреи — сказал он. — Эти двое — мужи, чтущие Бога. — Он представил каждого из нас. — Мы принесли вам Благую весть.
Женщина нахмурилась.
— Что за «благая весть»?
— Мы — последователи Мессии, Господа нашего Иисуса. Он был распят, погребен и по прошествии трех дней воскрес из мертвых. Этот человек, — он указал на меня, — много раз встречал Иисуса — и своими глазами видел, как Он вознесся на небо.
— Прошу вас, — она сделала жест рукой, усаживаясь на дорогое вавилонское покрывало, — присоединяйтесь к нам.
Лука с Тимофеем продолжали стоять.
— Вы все! — она улыбнулась. — Я Лидия из Фиатир. Торгую в Филиппах. Продаю пурпурные ткани. А это мои служанки — все достойные девушки. — Она зацепила острым взглядом ту, что украдкой придвинулась поближе к Тимофею, и постучала ладонью рядом с собой. Девушка повиновалась.
— Расскажите нам еще об этом Иисусе, — попросила Лидия.
Что мы и сделали с большим удовольствием. Она слушала очень внимательно и верила каждому слову, как и все ее спутницы.
— Что мешает нам креститься прямо здесь? — хотела знать Лидия. — Сегодня?
Павел рассмеялся.
— Ничего!
Молоденькие девушки веселились, плескали из реки друг на друга, а Лидия, исполненная величественного достоинства, стояла на берегу, ожидая, пока с нее стечет вода.
— Идемте ко мне домой. Там хватит места, живите у меня, сколько захотите.
Павел покачал головой.
— Спасибо за такое щедрое предложение, Лилия, но мы не хотим вас стеснять.
— Павел, у меня большой дом.
— Я уверен, даже здесь, в Македонии, соседей будет интересовать, что делают у вас дома незнакомые мужчины.
Лидия отмела это соображение одним взмахом руки.
— Если вы действительно признали меня верной Господу, приходите и живите в моем доме. Соседи меня знают, и я‑то уж постараюсь, чтобы узнали и вас поскорее. И вы расскажете им, что рассказали мне.
У Лидии действительно был большой дом, и она обращалась с нами, как с самыми почетными гостями. Через несколько дней в доме у нее образовалась маленькая церковь. Часто мы возвращались на берег реки крестить новообращенных и проповедовать тем, кто останавливался, чтобы посмотреть на это зрелище.
А потом начались неприятности — как всегда бывало, когда к Христу обращались многие.
Однажды из города увязалась за нами молодая рабыня. Она выкрикивала каждому встречному:
— Эти люди — рабы Бога Всевышнего! Они возвещают вам путь ко спасению!
Павел остановился и в упор посмотрел на нее.
Лидия покачала головой.
— Оставь ее, Павел. Скажешь ей что–нибудь — нам всем будет плохо. Это известная прорицательница. Ее хозяева — люди влиятельные в этом городе, и ее прорицания приносят им немалый доход.
Я оглянулся на девушку.
— Сейчас она говорит правду.
— Но не в любви, — заметил Павел.
Рабыня сопровождала нас до самых городских ворот. Она корчила гримасы и дергалась всем телом, указывая на нас:
— Эти люди — рабы Бога Всевышнего…
Несколько человек, пошедших, было, за нами, побоялись пройти мимо нее и отстали.
На следующий день девушка появилась снова. На этот раз она вышла за ворота следом за нами и встала на дороге у берега. Павел пытался проповедовать, но она все кричала, не давая никому прислушаться ни к Павлу, ни к нам с Тимофеем. Все внимание присутствующих было занято ею — этой бедной одержимой девушкой.
Когда она в очередной раз увязалась за нами, мы все же попытались подойти и заговорить с ней. Она убежала в дом одного из своих хозяев.
— Хочешь встретиться с ней — плати, — заявил Павлу сторож.
— Я не прорицания слушать пришел, а с ней поговорить.
— Никому не дозволяется говорить с ней, не заплатив вперед господину.
Мы размышляли, что делать.
— Остается только не обращать на нее внимания, — предложил я, — и надеяться, что когда–нибудь ей это надоест.
— А тем временем наши братья и сестры остаются без назидания. — Давайте по–прежнему собираться у меня в доме.
— Там и так уже слишком тесно, Лидия. На реке может собраться гораздо больше народа.
— Если вы попробуете ее приструнить, это принесет нам всем одни неприятности.
Изо дня в день рабыня преследовала нас с громким криком. Я видел ее лицо, искаженное мукой и злобой, и вспоминал Марию Магдалину, из которой Иисус изгнал семь терзавших ее бесов. Я молился, но она продолжала неотвязно сопровождать нас.
Мне было жаль девушку — Павел же негодовал все сильнее.
— Эти крики и вопли портят все дело. Нечистый дух не дает нам учить, а остальным — слушать Божье Слово!
И однажды, когда она бежала за нами по пятам с яростными криками, Павел резко обернулся к ней.
— Молчи, бес! — Он ткнул в нее пальцем. — Именем Иисуса Христа повелеваю тебе выйти из нее и никогда не возвращаться!
На мгновение девушка застыла с широко раскрытыми глазами, потом издала глубокий вздох. Я успел подхватить ее, не дав ей рухнуть на землю. Люди подбежали, столпились вокруг.
— Она умерла?
— Он убил ее!
— Она жива, — возразил Лука. — Расступитесь, дайте ей побольше воздуха!
Она приподнялась, лицо ее разгладилось в удивлении.
— Он ушел, — детский голос звучал ошеломленно и с надеждой.
— Да, — я помог ей твердо встать на ноги. — Нечистый дух ушел.
Глаза ее налились слезами.
— Он вернется.
Павел положил ей руку на плечо.
— Нет. Если ты уверуешь и исповедуешь Иисуса своим Господом, он наполнит тебя Святым Духом, и никакой демон больше не сумеет тобой завладеть.
— А кто это — Иисус?
— Пропустите! — донесся до нас голос через толпу. — Прочь с дороги!
К нам протолкался мужчина. Одного взгляда на лицо девушки хватило ему, чтобы не на шутку встревожиться.
— Что вы натворили? — Он схватил девушку за руку и подтащил к себе. — Что вы с ней сделали?
Все разом зашумели.
— Они изгнали демона!
— Этот человек велел ей замолчать.
— Он вызвал из нее духа!
Мужчина толкнул девушку к Павлу.
— Зови его обратно!
— Иисус… — девушка зарыдала, закрыв лицо руками. — Иисус!
— Заткнись, девчонка. Не время. — Он обжег Павла взглядом. — Делай, что я сказал.
